Стенограмма выступления Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на встрече с представителями российских молодежных организаций, Москва, 5 марта 2007 года

314-07-03-2007

Ведущий: Приехал наш гость. Это Министр иностранных дел Сергей Викторович Лавров. Сегодня мы хотим порасcпрашивать его об особенностях нашей внешней политики.

С.В.Лавров: Спасибо. Успел просмотреть практически все ваши эссе по внешней политике и, готовясь к выступлению, постарался также учесть и вопросы, которые вы мне прислали. Их было около двадцати.

Думаю, что эта форма работы (подготовки эссе и их обсуждение) очень полезна. Приятно, что немало молодых людей, представляющих вузы многих городов, интересуется внешней политикой. Нам это важно. Мы хотим чувствовать то, что вас волнует, что волнует наших людей в целом, но особенно молодежь, проявляющую стремление понять, что происходит, а главное, внести какой-то свой вклад. И я думаю, что это позитивный сигнал в плане того, чтобы мы чувствовали уверенность за наше будущее. И если мы сможем чем-то помочь формированию ваших взглядов, то это уже будет важным достижением всего этого процесса.

Из того, что я прочитал, хотел бы сначала прокомментировать два момента. С одним положением я согласен, с другим – нет. Согласен я с тем, что внешняя политика становится эффективной, когда у нас внутри страны все начинает налаживаться. А то, что задача внешней политики США заключается в том, чтобы «донести демократию», это я просто не могу принять, потому что «демократизаторство», которое сейчас преподносится как распространение демократии – это инструмент, не задача. А задачи у них, в общем-то, примерно такие же, как и у всех остальных государств – чтобы они жили хорошо, чтобы у них был доступ к ресурсам и обеспечена безопасность. Другое дело, какими способами эти задачи решать.

Из всех ваших эссе вытекает, что вас волнует то, насколько наша внешняя политика адекватна международной ситуации и интересам России. Ясно, что после «холодной войны» изменилась сама парадигма международных отношений, поскольку этот период совпал с бурным развитием глобализации, вернее, даже с ее современным этапом, когда мы выходим на качественно новый уровень взаимозависимости. И невозможно обеспечить безопасность одной страны в ущерб безопасности других, даже в отрыве от обеспечения безопасности других, так же как невозможно обеспечить процветание в современном мире для одной страны, не заботясь о том, как живут в соседних странах. Это, кстати, лежит в основе и нашего политического мышления и об этом говорил Президент России, выступая в Мюнхене.

Политики всегда должны делать выбор на любой стадии развития своей страны, на любой стадии развития мира. Это обязанность политиков, обязанность государственных деятелей. Но всегда это – выбор, а, стало быть, исторический процесс, поскольку речь идет о выборе государственных деятелей, который несет на себе характеристики противоречивой природы человека как существа, естественно, не идеального. И, по сути дела, никогда нет предопределенности того или иного выбора и очень часто выбор бывает ошибочным. Приглашаю всех, кто, может быть, еще не ознакомился с периодом Крымской войны, почитать о нем и увидеть, как война, которую многие и тогда, и впоследствии считали ненужной, нарушила европейское равновесие и запустила процесс, который в итоге привел и к Первой мировой войне, и ко Второй мировой войне, и к «холодной войне». Так вот, решения, которые принимались в Париже и Лондоне теми, кто начинал Крымскую войну, тоже были решениями в условиях выбора. Выбор был сделан не вполне тот, который рекомендовал А.М.Горчаков, и, если бы его послушали, то, может быть, все пошло бы чуть по-другому. Приглашаю ознакомиться с тем историческим этапом поподробнее, если кто-то еще этого не сделал. На этом примере я хотел показать, что можно легко стать заложником различных схем, комбинаций, обусловленных какой-то ситуацией. Интеллектуальная инерция наблюдается и сегодня и, по-моему, является одной из главных причин того, что период перехода от прежней биполярной системы к справедливому миропорядку существенно затянулся. Мы наблюдаем склонность мыслить прежними категориями в изменившихся условиях и экстраполировать предрассудки прошлого на современный мир.

В принципе, и здесь я хотел бы косвенно пополемизировать с некоторыми мыслями, которые в ваших эссе прочел. Борьба за влияние всегда была, есть и будет. Это – суть международных отношений. Дело в том, за какое конкретно влияние, ради чего и какими средствами. В этом те страны, которые принимают новое и готовы в этом новом жить полноправно и честно (к ним я отношу, конечно же, и Россию), расходятся с теми, кто пытается продолжать «ехать» на интеллектуальной инерции, а то и повернуть время вспять. Чуть поподробнее. Сегодня, как мы уже говорим, глобализация предопределяет и глобальный характер угроз – это терроризм, наркотики, бедность, распространение оружия массового уничтожения, болезни, деградация окружающей среды. От этого не спрячешься никуда, и мы это уже ощущаем. Состояние здоровья наших людей, наркомания, окружающая среда – все это ощущается в современной России, и заниматься этими проблемами нужно не только тем, кто внутри страны за это деньги получает, но и всем, кто может повлиять на международное взаимодействие с тем, чтобы эти угрозы смягчить, а в идеале, конечно, нейтрализовать. Но, поскольку все эти угрозы границ не знают, значит, и ответ на них может быть только коллективным.

И еще один важный вывод – это отсутствие силовых путей решения этих конфликтов. Я не буду об этом долго говорить. Мы пришли для себя к выводу о безальтернативности политических, дипломатических путей урегулирования существующих проблем. А это означает: договариваться, искать компромиссы, которые будут, конечно же, учитывать интересы партнера и не наносить ущерб твоим собственным интересам. Так что роль дипломатии в классическом смысле, в смысле умения договариваться, сегодня, с нашей точки зрения, возрастает. И, в принципе, это может прозвучать парадоксально на фоне Ирака, Афганистана, Ближнего Востока, но думаю, что в современном мире в историческом плане существенно снижается вообще значение фактора силы в международных отношениях. И эта тенденция будет все равно укрепляться. Происходит это потому, что многие вещи становятся предметом острой конкуренции. Это мы называем факторами «мягкой силы», среди которых – экономическая, социальная, цивилизационная, внешнеполитическая привлекательность государства. Появляется очень много конкурентов по мере того, как глобализация дает рост новым центрам экономической, торговой, политической, цивилизационной силы и привлекательности. Мир объективно становится многополярным, и из этого на практике уже исходит подавляющее большинство государств. Мы стараемся смотреть на ситуацию без шор, без идеологических предрассудков, непредвзято, и думаю, что, если это последовательно осуществлять, то мы получим интеллектуальное преимущество в осмыслении международной ситуации.

Кстати, в одном из Ваших вопросов было предложено выработать новую идеологию, которая, как во времена СССР, привлечет к нам союзников, другие народы. Вот мы хотели бы, если уж идеологию выбирать, то идеологию здравого смысла и прагматизма. Она пока работает и, думаю, будет работать хорошо и далее. Мы идем от жизни, от реальных потребностей, от понятных всем нужд наших граждан, от интересов страны. Это очень сильное преимущество, когда твоя внешняя политика объяснима, когда понятно, чего ты хочешь, и ты можешь об этом честно сказать. И чем сильнее мы становимся, тем привлекательнее мы являемся для других. Тем самым будет расширяться круг наших единомышленников. Думаю, что к нам потянутся и новые партнеры по мере того, как мы эту линию будем, не суетясь, развивать.

Так что идеология здравого смысла вполне подходит в качестве одного из принципов нашей внешней политики. То, что мы стали сильнее, и то, что мы стали увереннее и не стесняемся честно говорить о том, с чем мы согласны, а с чем не согласны, уже само по себе является одним из ключевых элементов в новой расстановке сил в мире, существенным элементом той самой многополярности, которая реально формируется. В мире все более равномерно распределяются ресурсы экономического роста, ресурсы политического влияния. Посмотрите на то, что происходит в Азиатско-Тихоокеанском регионе, в Юго-Восточной Азии. Это все служит основой укрепления многополярного миропорядка, и процесс этот – объективный. Его не нужно строить как строили коммунизм или социализм. Он создается. Главное в том, чтобы, когда делаешь выбор, идти в русле этой тенденции, она все равно необратима, а не пытаться ее тормозить, что бесперспективно. Я убежден, в современном мире уже не остается места для чьего бы то ни было единоличного лидерства. Требуется лидерство коллективное, то самое, которое заложено в Уставе ООН, с механизмом «пятерки» постоянных членов и принципом их совпадающих голосов. Коллективное лидерство формируется и в «восьмерке», где не принимаются обязательные решения, но вырабатываются концептуальные подходы к важнейшим мировым проблемам, которые впоследствии транслируются уже в решения либо на европейских форумах, либо на универсальных, типа Организации Объединенных Наций. Есть и много других форматов, в которых такое коллективное лидерство реализуется. Вот сейчас сложился формат консультаций Россия – Индия – Китай. Зарождается формат БРИК. У нас есть диалоги с Евросоюзом, с азиатско-тихоокеанскими и латиноамериканскими объединениями. Все это будет множить основы для многополярного мира. Александр Ярош спросил о роли ООН. Убежден, что она будет укрепляться, и это уже происходит.

Особое значение в условиях после «холодной войны» приобретает культурно-цивилизационное многообразие мира. Вот Евгений Иванов говорил в своем вопросе о конкуренции, о необходимости выработать правила игры. Думаю, что глобализация уже вышла за рамки того, что принято называть западной цивилизацией. Говорят уже об азиатском лице глобализации, о том, что Запад теряет монополию на правила игры, на выработку стандартов. Кстати, и правила, и стандарты, и ценности становятся впервые за многие годы тоже предметом конкуренции, а не чем-то, что устанавливается в одном из центров. Поэтому думаю, что содержание современного мирового развития определяется именно конкуренцией, а не конфронтацией. Мы, по крайней мере, от конфронтации отказались, объективных основ для этого в мире не видим, и себя не дадим вовлечь в какие-то новые конфронтационные проекты. Мы просто не будем участвовать в том, во что мы не верим, и одновременно будем готовы работать на основе полного равноправия, взаимного учета интересов, взаимной выгоды на тех направлениях, где видим пользу для страны, для наших граждан.

Когда нам сейчас пытаются приписать, в том числе после мюнхенской конференции, какие-то конфронтационные намерения, то, думаю, что в этих обвинениях просто сквозит разочарование тем, что мы отказываемся выступать в роли ведомого, присоединяться к кому-то, например, к решениям, которые принимались без нас в одностороннем порядке. Новые правила будут формироваться достаточно долго, и здесь важна последовательность. Это все идет в русле объективных тенденций мирового развития. Эти тенденции мы, я убежден, оценили правильно в Концепции внешней политики, которая была утверждена Президентом в 2000 году, сразу вскоре после его первого избрания. Недавно по поручению Президента мы провели Обзор нашей внешней политики, посмотрели, где мы стоим по различным темам. Провели мы и анализ реакции на мюнхенскую речь. В общем-то, главное – это то, что в результате мюнхенской речи запущен серьезный мыслительный процесс, и не только у нас. У многих «наболело». Вот недавно в газете «Бостон Глоуб» была статья, цитирую: «Реально против Америки работает тот факт, что Москва раньше Вашингтона осознала одну важную истину: в мире воцаряется полиархия – международная система с участием многочисленных и разнообразных игроков, чьи альянсы и ориентации меняются с калейдоскопической скоростью». Этой цитатой, в общем, подтверждается то, что у любого государства постоянные только интересы, и они должны формулироваться сегодня, в соответствии с реалиями сегодняшнего дня, применительно к реалиям глобализации. Старые альянсы, которые имеют фиксированное членство, неповоротливы и уже теряют смысл. И в этом суть того кризиса, который сейчас переживает НАТО, пытаясь понять, чем же ей заниматься.

Вот здесь, наверное, косвенный ответ Вадиму Лебедеву, который высказал идею создать союз, который был бы соразмерен натовскому, для того, чтобы противодействовать попыткам ущемлять наши интересы. Все-таки сейчас более эффективны альянсы с меняющейся геометрией, временные, разовые коалиции, коалиции по интересам в двусторонних или многосторонних форматах.

И дипломатия, чтобы быть эффективной, неизбежно должна быть сетевой. Это тот самый путь, который проделал уже и бизнес. Михаил Будорагин пишет совершенно справедливо о повышении роли негосударственных субъектов. Так оно и есть. Но это не будет развиваться в том ключе, о котором Михаил написал. Например, что Газпром будет формировать внешнюю политику Российской Федерации или какая-то крупнейшая корпорация в Америке будет делать то же самое за Вашингтон. Дипломатия и внешняя политика, чтобы быть эффективной, должна быть не просто сетевой. Эти сети должны вовлекать не только официальные структуры, но и парламенты, бизнес, неправительственные организации, гражданское общество в целом. Вот в таком смысле сетевая дипломатия безусловно является наиболее эффективным ответом на вызовы современности.

Не все поняли, что после «холодной войны» все серьезно изменилось. Есть те, кто посчитал, что мир изменился только для других и что период после окончания «холодной войны» – это просто продолжение прежнего миропорядка за вычетом тех, кто проиграл. Это – «синдром победы» и он, конечно же, ошибочен. Россия никому ничего не должна. Мы знаем, какие ставим перед собой цели. Российское руководство, как и в любой демократической стране, подотчетно своему народу. Но мы готовы, как я уже говорил, к самому широкому сотрудничеству, которое, как становится все более и более очевидно, невозможно без общего понимания современной исторической эпохи. Если говорить о сверхзадаче выступления Президента России в Мюнхене, то это приглашение к свободной, без какого-то заведомо определенного исхода, честной, прилюдной дискуссии. Мы этого давно добиваемся, но результата существенного не было. Видимо, надо было резко сказать то, о чем уже говорилось не раз, чтобы наши партнеры всерьез задумались. Без того, чтобы совместно определить, какова ситуация в мире, как подходить к коллективному решению проблем, едва ли можно в современной мировой политике двигаться дальше.

Андрей Полютин спрашивал, не стоит ли нам заняться мессианством, но в сочетании с прагматизмом. Традиция мессианства, как вы знаете, есть в Америке. Это – глубокая, интеллектуальная и политическая традиция. У нас тоже что-то было подобное в период Советского Союза, да и раньше. Мы, как новая Россия, едва ли должны что-то миру навязывать. Знаете, как у нас говорят: «На нашей стороне правда», «Не с тем Бог, у кого сила, а у кого правда». Вот у меня есть ощущение, когда я читал ваши работы, что там тоже чувствуется правда. Вы говорите, может быть, разные вещи, но чувствуется правда. Когда эти разные наши маленькие правды сталкиваются, переплетаются, тогда образуется общая большая правда, которая нас объединяет.

Хочу процитировать несколько высказываний Ф.М.Достоевского. В своей Пушкинской речи он говорил о всемирной отзывчивости и всечеловеческом призвании России. Это едва ли мессианство. Он просто пытался изложить русскую душу и то, что из этого следует. Он это очень хорошо объясняет. В гении А.С.Пушкина он увидел, цитирую: «веру в грядущее самостоятельное значение России в семье европейских народов. Стать настоящим русским и будет именно значить стремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно». Это совсем не мессианство, потому что он как раз заботится о преодолении противоречий, но не на основе какой-то одной идеи, а на основе собирания европейцев и по сути - в русле того самого разговора, к которому В.В.Путин пригласил в Мюнхене. И, наверное, это тот самый интеллектуальный вклад, духовный вклад в решение общемировых проблем. Вот еще одна цитата из Ф.М.Достоевского: «Что же, разве я про экономическую славу говорю, про славу меча или науки? Я говорю лишь о братстве людей и о том, что ко всемирному, ко всечеловечески братскому единению сердце русское может быть изо всех народов наиболее предназначено». Я думаю, так оно и есть, несмотря на то, что наша эпоха порождает и озлобленность, и какие-то негативные эмоции. Повторяю, я не думаю, что это можно приравнивать к мессианству. Наверное, это то самое стремление к соборности, к поиску ответов сообща, а не против кого бы то ни было. И в этом, кстати, слова Ф.М.Достоевского показывают корни, откуда произрастает наша современная линия на многовекторность во внешней политике, означающую, что мы готовы сотрудничать, партнерствовать со всеми, кто готов к этому же с нами на равноправной и взаимовыгодной основе. Ну и, конечно, наш многовековой опыт многонационального, многоконфессионального общества может внести очень серьезный и где-то даже уникальный вклад в развитие диалога цивилизаций, предотвращение межцивилизационного конфликта, который, в общем-то, вполне реален, если не предпринимать меры.

Комплекса неполноценности у нас нет и быть не может. Нам нет нужды суетиться. Мы ни на чье чужое не претендуем. Но это не значит, что мы будем участвовать в торге по поводу того, что у нас уже есть, чем мы владеем по праву. Прежде всего, это реально обретенный нами статус на мировой арене государства с глобальными интересами. Мы уже являемся участником клубов принятия глобальных решений. Это и Совет Безопасности ООН, и «восьмерка» и другие форматы. В целом, повторяю, это новое качество российской внешней политики, и интересы у нас глобальные.

Многие из вас справедливо подмечают, что нам подбрасывают тезисы о том, что Россия – это региональная держава, энергетическая держава. Здесь уже прослеживается намек на сырьевой придаток. Но мы себя в этой сырьевой нише замкнуть не позволим. У нас другие планы в отношении нашей роли в международном разделении труда, и мы будем эти планы реализовывать. Вы знаете о них, не буду подробно останавливаться. Это потребует, конечно, напряжения сил, но на это есть политическая воля Президента России и соответствующие поручения Правительству. Те возможности и преимущества, которые сейчас объективно вытекают из нашей роли в глобальной энергетике, мы будем использовать для модернизации страны и перевода экономики на инновационный путь развития. Наши глобальные интересы не надуманные, а конкретные, в том числе связанные с обеспечением безопасности страны, решением других глобальных проблем, о которых я упоминал, с интересами нашего бизнеса, который интересуется уже и Латинской Америкой, и Африкой, и Азией.

Но есть у нас и региональный статус, региональные интересы. Речь идет прежде всего о нашем естественном экономическом, гуманитарном, культурно-цивилизационном ареале, о наших соседях, друзьях. И мы всегда будем играть на этом пространстве особую роль, здесь не надо этого стесняться. Так же, как наши соседи хотят жить с нами в дружбе, в сотрудничестве и тесно взаимодействовать. Взаимозависимость велика, экономическая и иная, и сейчас, когда мы избавляемся на постсоветском пространстве от всего того, что мешает эффективному взаимодействию между суверенными независимыми государствами, каковыми мы уже стали, когда мы избавляемся от политизации торгово-экономических связей, от тех форм этих связей, которые не соответствуют международной практике, не соответствуют рыночным отношениям, это отнюдь не означает, что мы отталкиваем наших друзей. Когда мы переведем экономические связи на рыночные принципы, то интеграционные процессы освободятся от искусственных наслоений и иллюзий, тогда сразу станет ясно, каковы объективные предпосылки для реальной интеграции, кто к ней готов, на каких условиях. То есть интегрироваться за счет реального осознания, какие у тебя есть экономические возможности, какие возможности у твоего партнера, как их взаимовыгодно сопрягать. Вот тогда условия интеграции уже будут отталкиваться от жизни. При всем при том, безусловно, наши союзники и друзья на постсоветском пространстве, конечно же, будут получать дополнительные преимущества, но не в виде искажения торгово-экономических связей, а в других, прозрачных формах прямого содействия.

Думаю, то, что сейчас происходит, закладывает здоровые основы для устойчивого развития этого геополитического пространства в будущем. Здесь – наш естественный интерес, и он опирается на взаимность. Однако этот регион не свободен от конкуренции, так же как и остальные регионы мира. На пространстве СНГ конкуренция усиливается. К ней надо относиться серьезно. Президент России говорил, что у нас нет монополии на этом пространстве, и мы не пытаемся искусственно его огородить от сотрудничества с другими странами. Мы признаем законные интересы внерегиональных держав. Понятен интерес к природным ресурсам, к тому, чтобы в этом регионе террористы и наркодельцы не чувствовали себя свободно. Это легитимные интересы. Но реализовывать эти интересы необходимо тоже легитимными, транспарентыми методами, не пытаться использовать ситуацию для того, чтобы осуществлять здесь какую-то скрытую повестку дня, которая наносит ущерб интересам России. Интересы России на этом пространстве необходимо в полной мере уважать так же, как и законные интересы самих этих стран, наших соседей.

Что касается предложения Михаила Мошкина отгородиться и внедрить свою доктрину Монро, то думаю, что это просто нереально. И не думаю, что это будет достойно тех возможностей, которыми мы располагаем. Тем более, что ведь действительно, бороться с терроризмом, который с территории Афганистана угрожает Центральной Азии, как и с наркоугрозой, отгородившись, будет сложнее. Герметично закрыть весь этот регион невозможно. Тут нужны действительно международная солидарность, международные механизмы.

У вас тоже проявляются противоречия в оценке того, что делать в СНГ. Вот Михаил Будорагин говорит: зачем мы все прячемся за ОДКБ и снимаем с себя ответственность? Мы, мол, сами должны взять ее на себя и все решить. А мы, мол, прячемся то за СНГ, то за ОДКБ. А вот Наталья Луковникова говорит, что нам обязательно нужны союзники, надо создавать «кордон» дружественных государств, который будет отодвигать «плацдарм противника» подальше от нас. Коллеги, честно говорю, так не получится, даже если вдруг мы бы так попытались сделать. Я считаю, что это просто политически и концептуально неправильно. Ну как отгородиться от всех тех «болячек», которые сейчас по всему миру гуляют? Стену не построишь. Вот Израиль строит стену. Вы думаете, что-нибудь получится в плане укрепления безопасности?

Был вопрос о гонке вооружений. Мы в нее ввязываться не собираемся, исходим из принципов разумной достаточности в своем военном строительстве, включая асимметричные ответы, о которых говорили и Президент, и руководство Министерства обороны. В общем-то, в сегодняшнем мире приоритеты уже перекочевали в сферу обеспечения социально-экономического развития, доступа к ресурсам, в том числе и энергетическим, в область демографических ресурсов, привлекательности страны, в том числе и для демографических ресурсов. В общем, речь идет о тех же самых факторах «мягкой силы».

Насчет конкуренции, о чем Евгений Иванов здесь упоминал, хочу сказать, что-то удалось сделать в Санкт-Петербурге на «восьмерке», прежде всего по проблематике энергобезопасности. Это пример того, как мы, используя свои естественные конкурентные преимущества, смогли согласовать новые правила игры, которые были приняты всеми. При этом они отражают наш важнейший интерес, имея в виду, в частности, документ по энергобезопасности и те принципы, которые в нем заложены. Мы будем последовательно и настойчиво отстаивать их уже в конкретных диалогах с нашими партнерами, в том числе с Евросоюзом. Хотя уже есть попытки договоренности Санкт-Петербурга в практической работе переписать в пользу опять интересов потребителей без должного учета интересов производителей и экспортеров.

Вопрос о необходимости создания альянса, соразмерного НАТО. Я тут уже говорил, что, по моему мнению, в этом нет смысла. У нас есть ОДКБ, у нас есть ЕврАзЭс, у нас есть ШОС. Это сложившиеся структуры, которые движимы естественным объективным интересом и взаимопритяжением. А создавать или пестововать какие-то искусственные новые центры силы мы не собираемся. Такие центры силы возникают естественно. И, когда они возникают естественно, с ними и разговаривать легче. Чем больше НАТО расширяется - а то, что это расширение искусственно, я в этом убежден - тем тяжелее с НАТО разговаривать. Говорить стало гораздо тяжелее, чем с альянсом, который был в своем роде классическим и по той логике естественным образованием.

Дмитрий Писаренков спрашивал про Евросоюз. Мы давно готовы к проведению переговоров. Вы знаете, почему они не могут начаться. Польское вето, это, конечно же, проблема Евросоюза. Сложности мы понимаем, готовы ждать, но решать вопрос с мясом будем только в рамках переговоров ветеринарных и фитосанитарных служб. Мы не будем создавать прецедент успешного шантажирования России кем бы то ни было и работы с нами с позиции силы. Это касается и Энергохартии. Наши претензии к Договору об Энергохартии хорошо известны. Нам обещали, когда мы подписывали Договор, что до ратификации будут урегулированы проблемы транзита, инвестиционного режима, что будут сняты ограничения на экспорт из России услуг мирной ядерной энергетики. Ни одно из этих обещаний пока не выполнено.

В связи с вопросом по БВУ считаю, что коллективный формат наиболее адекватен для урегулирования. Идея коллективных действий пробивает себе дорогу, и то, о чем мы говорили полтора-два года назад, постепенно овладевает умами. Достигнута договоренность в ближайшее время провести встречу не просто «квартета», а с участием Иордании, Египта, Саудовской Аравии и с приглашением, в идеале, палестинцев и израильтян. Это концептуально уже «квартетом» принято, а это означает ту самую международную встречу, о которой говорил Президент России, как о прологе, прелюдии к конференции.

Александр Ярош спрашивал про Ирак. И здесь тоже идея международной конференции пробивает себе дорогу. Уже объявлено, что для участия в ней приглашены все соседи Ирака, включая Сирию и Иран, члены Совета Безопасности ООН, возможно, другие члены «восьмерки», которые в Совет Безопасности не входят, Лига арабских государств, ООН. Это мероприятие пройдет в два этапа. Первый этап – через неделю в Багдаде на уровне послов и заместителей министров, а второй – в одной из стран региона на уровне министров. Мы на участие в этой конференции дали согласие, мы давно предлагали такой форум. Но хотим убедиться, что речь пойдет именно о выработке коллективных подходов. Давая согласие, мы сказали, что исходим из того, что речь пойдет о реальном национальном примирении в Ираке, о том, чтобы помочь самим иракцам договориться, как они будут жить в своей стране, а мы им в достижении таких договоренностей можем посодействовать вместе с соседями.

Лена Исаева спросила насчет позитивного имиджа. Я с огромным удовольствием прочел Ваше эссе – в виде то ли сказки, то ли разговора с малышом. Очень талантливая вещь. А что касается имиджа, то я предпочитаю говорить не о позитивном, а об объективном, и не об имидже, а об образе. У кого нет недостатков? Это всем понятно. Но мы их не скрываем и готовы о них честно говорить. Воспринимаем нормальную товарищескую критику, но не злобную, не огульную. При этом сами считаем себя вправе покритиковать других. Повторяю, все не без греха, и кто-то даже, может быть, больше, чем другие. А лучший способ помочь тому, чтобы нас нормально воспринимали, я думаю, - говорить правду, в том числе то, что мы думаем и делаем во внешней политике, как это сказал Президент России в Мюнхене.

Совсем специфический вопрос – относительно дипломатического образования. У нас есть учебные заведения – МГИМО и Дипакадемия, которые подведомственны МИДу. Они готовят специалистов по международным отношениям, по международным экономическим отношениям, международному праву, международной журналистике и по так называемому регионоведению. Эти заведения располагают, кроме всего прочего, специализированными кафедрами дипломатической службы. В этом их преимущество и отличительная черта от других вузов. Более 100 региональных высших учебных заведений входят в учебно-методическое объединение Минобрнауки по образованию в области международных отношений. Они осуществляют подготовку по специальностям «международные отношения», «регионоведение» и «связи с общественностью». В принципе это объединение создано для того, чтобы помогать региональным вузам набираться опыта, накопить потенциал и готовить специалистов практически по всем направлениям международной деятельности. Мы тоже в этом заинтересованы. Я уже говорил, что МИД сейчас все больше и больше принимает на работу выпускников не только МГИМО, МГУ, Санкт-Петербургского университета, но и из институтов других регионов, вплоть до Дальневосточного государственного университета. Что касается Сибирского федерального университета в Красноярске, то он в упомянутое объединение пока еще не входит, и мы просто не имеем объективной информации о том, как там готовят регионоведов. Но те студенты, которые к нам приходят на практику из других вузов и потом поступают на работу, демонстрируют очень неплохие знания. Кстати, МГИМО открыл в этом году впервые «зимнюю школу» на период студенческих каникул. Те, кто оканчивает региональные вузы и хочет подать на конкурс в МИД, в ходе этой «зимней школы» могут как раз получить дополнительные знания по основам дипслужбы, которые не преподают за пределами МГИМО и Дипакадемии.

Хочу в заключение сказать, что у нас есть все основания себя чувствовать уверенно за свою страну, и чем более уверенно мы себя чувствуем внутри страны, тем увереннее мы себя ощущаем во внешнеполитическом плане. И реагировать, когда нас провоцируют, мы будем все равно спокойно, твердо, но без перебора, и будем продвигать свою собственную повестку дня, искать и предлагать конструктивные альтернативы по всему спектру международных проблем, но не ради красивых умозрительных схем, а по тем проблемам, которые имеют отношение к нашей безопасности, к улучшению внешних условий для подъема экономики, для решения социальных проблем, защиты наших граждан и соотечественников, для поддержки бизнеса. Будем это делать без изоляционизма, без конфронтации, но четко излагая наши интересы. В целом, повторю, очень много умных, живых идей я прочел в ваших эссе. Мне это было действительно полезно, как профессионально, так и по-человечески. Спасибо.