ИНТЕРВЬЮ ПОСЛА РОССИИ В ПОЛЬШЕ В.М.ГРИНИНА ГАЗЕТЕ «ТРИБУНА»

1. Варшава – это сейчас не самая легкая точка для российского дипломата. Какова главная задача, которую Вы ставите перед собой как новый Посол Российской Федерации?

Трудно работать там, где работы мало. А там, где ее хватает, работать интересно. Цель своей деятельности в Варшаве вижу исключительно в том, чтобы способствовать развитию дружеских отношений между нашими странами. Таких отношений, которые подобает иметь двум добрым соседям.

2. Скажите пожалуйста, какие, по Вашей оценке, существуют реальные возможности улучшения ситуации, в каких областях отношения между нашими странами могли бы быть решительно и быстро налажены, а в каких  - для этого еще нужно время? Где легче всего построить плацдарм для нового  взаимопонимания?

За Вашим вопросом слышится утверждение, будто российско-польские отношения на сегодня, если не вовсе заморожены, то едва теплятся. На самом деле это не так. Встречаясь с руководителями польских ведомств и организаций, воеводств и городов, а таких встреч у меня было уже немало, я мог лишний раз убедиться в этом, сколь обширны и многогранны наши двусторонние связи и в экономике, и в науке, и в культуре, и в сфере пограничного, приграничного и межрегионального сотрудничества и т.д. Имеются также идеи и проекты, которые способны сделать эти отношения еще богаче и интенсивнее. Хотя, не скрою, есть и такие вопросы, решение которых, к сожалению, затягивается. Например, снятие ограничений на импорт в Россию польской сельскохозяйственной продукции или упорядочение лицензионных отношений в сфере производства в Польше образцов наших вооружений. Но это все рабочие моменты, которые не следует драматизировать и которые лишь подтверждают размах нашего сотрудничества.

Согласен с Вами, однако, в том смысле, что за последнее время в наших связях не было ярких событий, а они должны быть. Они украшают, высвечивают такие связи и стимулируют их дальнейшее развитие. Думаю, что совместными усилиями мы сможем это восполнить. Соответствующие задумки имеются.

Полагаю также, что последовательно наращивая субстанцию наших связей, человеческие контакты мы сможем существенно способствовать решению главной проблемы наших сегодняшних отношений – проблемы дефицита доверия. Но здесь, действительно, нужно время, нужно терпение и, что немаловажно – желание и воля взглянуть на происходящее глазами своего партнера.

3. Историческая политика является важной чертой в нынешней польской внешней политике. Это также, а может и в особенности, касается Вашей страны. Существует ли, по Вашей оценке, возможность совершения Россией  какого-либо шага, учитывающего польскую точку зрения в этих вопросах? Например, по вопросу Катыни или в вопросе компенсаций для польских граждан, принудительно вывезенных вглубь России? По моему убеждению, даже небольшое изменение могло бы сильно повлиять на подход польских властей к польско-российским отношениям и было бы воспринято как важный жест.

Жесты уже были, и немало. Президент России в начале 90-х годов приносил извинения польскому народу за Катынь во время визита сюда. При активном сотрудничестве обеих сторон сооружены мемориалы в Катыни и Медном. Кстати, крупная польская делегация направляется в очередной раз на торжества в Медное в начале сентября с.г. Вопросом по принудительно депортированным польским гражданам занимаются эксперты из России и Польши.

Допускаю, что здесь еще не все доведено до конца. Но озадачивает другое – то, что Вы называете «польской точкой зрения», обнаруживает тенденцию к эскалации. Вот Вы говорите о каком-то шаге. А ИНП ведет речь о признании Катыни актом геноцида. Одновременно в некоторых польских изданиях, насколько понимаю, весьма уважаемых здесь, утверждается, что за «освобождение и свободу» Россия должна Польше более 150 млрд.долларов. Согласитесь, что подобное развитие едва ли способствует повышению взаимного доверия.

У нас тоже есть свое общественное мнение. И, поверьте, всякого рода жесты, на которые мы идем, даются непросто. Значительная, если не подавляющая масса населения у нас считает, что наша страна в XX веке сполна заплатила по всем историческим счетам и претензиям. Только за Вторую мировую войну – 40 млн человек – столько в Польше сейчас не живет. И больше Россия никому ничего не должна. И эту точку зрения тоже надо учитывать.

Думаю, было бы лучше не подогревать эмоции, освободиться от плена истории, отдать ее историкам и заняться насущными делами.

4. Важной областью дискуссии является энергетическая политика. Польша опасается, что свои газ и нефть Россия может в любой момент превратить в эффективное орудие политического давления. С большой обеспокоенностью наблюдают в Варшаве за строительством газопровода по дну Балтики и южного газопровода. Нам трудно поверить в то, что такое исключение нашей страны из системы поставок газа на самом деле ничего не значит.

Как это не парадоксально бы ныне звучало, но российско-польские отношения в энергетической сфере являются на сегодняшний день, пожалуй, наиболее развитыми и насыщенными по субстанции из всего комплекса наших связей. И смею предположить – жизненно важными для Польши. Мы ведь поставляем сюда от 50 до 70% потребляемого Польшей газа и удовлетворяем более 90% ее внутренних потребностей по нефти. Причем объемы прокачки, по крайней мере нефти, как для польского рынка, так и для транзита в ближайшие годы будут возрастать в соответствии с заключенным в прошлом году долгосрочным соглашением между российской «Транснефтью» и польским предприятием «Пшеязнь».

Но именно в энергетической сфере бацилла недоверия и подозрительности дала себя знать особенно болезненно. Хотел бы подчеркнуть, что какие бы резоны не лежали в основе позиции польской стороны по поводу энергетических поставок из России, за всю более чем 40-летнюю историю их осуществления не было ни одного повода усомниться в надежности нашей страны как экспортера.

Россия и на будущее не вынашивает никаких коварных планов против Польши. Более того, войдя в Евросоюз, Польша стала членом организации, с которой Россия выстраивает отношения стратегического партнерства. Это – очень серьезный фактор.

Энергопоставки, наконец, являются на сегодня основой нашего благополучия, и было бы абсурдно с нашей стороны даже думать о том, чтобы использовать их в иных, скажем политических, целях и тем самым рисковать главным источником нашего дохода.

Отсюда проистекает, однако, иной вопрос – о нашей собственной зависимости от энергопоставок и надежности способов их осуществления. Выход мы видим в диверсификации путей доставки топлива нашим потребителям, которая позволяет обеспечить больше безопасности энерготранспортировки, принимая в расчет такие явления, как теракты, техногенные катастрофы, колебания политической конъюнктуры и проч. Исходя именно из этих посылок, мы ведем строительство СЕГ.

Мы слышали о намерениях польской стороны повысить собственную энергетическую безопасность также посредством диверсификации. Желаем успеха. Для нас очень важно, чтобы наш ближайший сосед чувствовал себя уверенно и спокойно.

5. Какие, по Вашему мнению, стереотипы блокируют с обеих сторон развитие отношений между нашими государствами? Чего поляки не знают о России, а россияне - о Польше?

Стараюсь следить за местными СМИ, в которых меня поражает как обилие материалов по российской теме в целом, так и множество публикаций, явно либо подспудно скроенных под тезис об «имперских амбициях» России. Уверен и вижу, что население в своем большинстве имеет собственный взгляд на вещи, но бесследно, как известно, ничто не проходит.

Уверяю Вас, что встречный прохожий на улицах Москвы или Барнаула был бы, по крайней мере, весьма удивлен, если бы ему начали доказывать, что он, а вместе с ним и вся страна, страдают «имперскими амбициями». Не о том думает и не тем живет сейчас российское общество. За последнее время россияне взяли около 70 млн.банковских кредитов – на них они построили дома, купили машины, квартиры и пр. Люди заняты повышением благосостояния себя и своих близких.

Кроме того, мало кто замечает, что в России идет активная смена поколений: многие топ-менеджеры преуспевающих компаний – это 30-летние люди, нередко с дипломами лучших российских и западных университетов. Они гораздо более открыты к окружающему миру и прагматичны. Для них «имперские амбиции», «сферы влияния» и пр. – что-то такое, что отдает XIX веком, с которым они предпочитают знакомиться по Толстому и Достоевскому. Словом, Россия стала другой.

Перед нами стоит огромная проблема ликвидации бедности, преодоления демографического кризиса, структурной перестройки экономики, устранения ее сырьевой однобокости и перевода на основу высокотехнологичного производства, обеспечения конкурентоспособности государства в целом. На это направлены все внутриполитические усилия и этому подчинена целиком внешняя политика руководства страны. Кстати, именно поэтому столь популярна личность нынешнего президента в стране. У внешней политики России сегодня нет более важных задач, кроме как обеспечить необходимые внешние условия для поступательного социально-экономического развития России. И все, что мы хотим достичь в этих целях, - иметь как можно больше друзей в мире.

К сожалению, популяризация деформированного образа России, некоего демона, угрожающего всех подмять под себя, бумерангом бьет по самой Польше. На основе доносящегося из Польши в России распространяются представления, будто поляки плохо относятся к нашей стране, со всеми вытекающими отсюда последствиями, в т.ч. для туризма, бизнеса и т.д. Но это ведь не так. Я не встретил здесь еще ни одного, кто бы не улыбнулся, узнав, что я русский, не попытался заговорить на русском языке, не сказал добрых слов о русской культуре.

6. Обмен информацией, открытость, культурный обмен, молодежные контакты, сотрудничество в области спорта – это, как правило, самые хорошие, наиболее естественные способы сближения народов, формирования взаимопонимания и дружбы. Не кажется ли Вам, что эта сфера заброшена, что тут еще многое предстоит сделать?

Не могу не согласиться с Вами в том, что перечисленные Вами формы обменов во все времена способствуют улучшению качества отношений и большему взаимопониманию, преодолению тех стереотипов, о которых мы с Вами говорили. Я бы добавил сюда еще межрегиональные и трансграничные связи, которые, как правило, вовлекают большие массы людей, а их результаты людям видны и понятны.

Заброшена ли эта сфера, судить не берусь, но мнение о том, что здесь можно еще очень много сделать, полностью разделяю. Меня, например, очень заинтересовала практика молодежных обменов Польши с ФРГ и Францией. Надо посмотреть, нельзя ли это перенести на почву российско-польских отношений. Я вижу в Польше буквально «голод» в том, что касается русской культуры, в частности современного кинематографа. Мы попробуем предпринять что-то в этом смысле, хотя вопрос, конечно, не простой, связанный в том числе с деньгами. Имеются и другие идеи, например, по оживлению контактов общественности двух стран.

7. Многое могла бы изменить польско-российская встреча на высшем уровне. Существует ли на это шанс, работает ли Посол Российской Федерации над этим?

Полагаю, что «прорывов» от польско-российской встречи на высшем уровне можно ожидать только в том случае, если она будет хорошо подготовлена. Мы этим постоянно занимаемся.

8. Премьер Я.Качиньский  выразил надежду на улучшение отношений между Варшавой и Москвой. Есть ли у Вас ощущение, что такой шанс есть, такой ли была Ваша оценка в депеше, которую Вы направили в Центр?

Есть не только ощущение, но и уверенность. В своих донесениях мы регулярно докладываем о том, что можно и следовало бы сделать для этого. Высказывания Я.Качиньского нас еще больше воодушевили.

9. В заключение попрошу Вас рассказать нашим читателям что-нибудь о себе. Женаты ли Вы, есть ли у Вас дети, где Вы работали перед приездом в Варшаву, что Вам нравится и есть ли что-нибудь, что Вы уже успели полюбить в Польше?

До приезда в Варшаву я работал в разных странах Европы. Долго – в Германии, меньше – в Австрии и Финляндии, в Женеве на переговорах с США по разоружению, ну и, конечно, в центральном аппарате МИД в Москве. Женат, имею взрослую замужнюю дочь, которая работает в Москве. Здесь мы живем с женой в компании двух милых дворняжек (собак), которых где-то на местных улицах подобрали мои предшественники - Сергей Разов и Николай Афанасьевский.

На меня произвело огромное впечатление то, как восстановлены разрушенные фактически дотла Варшава и Гданьск. Я восхищен не только искусной работой, но и тем, с какой любовью это сделано. Польский народ заслуживает за это глубочайшего уважения.